Возможно, книга Дмитрия Глуховского «Метро 2033» найдет отклик у куда большего количества читателей, но произойдет это по совсем другим причинам, чем те, благодаря которым ее с упоением прочитает то поколение, которое сейчас тратит, возможно, лучшие годы своей жизни в ВУЗах, аспирантурах или последних классах школы. К счастью или нет, но я принадлежу именно к этому поколению, а значит расскажу именно об ощущениях ребят, которые пошли в школу незадолго до или вскоре после того, как танки ездили по Москве, а на улицах процветала «прямая демократия».

Мое поколение провело годы своего детства и юности под очень специфичным литературным или даже стилистическим знаком. На жаргоне это называется «postnuclear», то есть «после ядерной войны». Мы все без исключения заигрывались в «Fallout», читали Муркока и прочих авторов, которых относят к литературному классу «dark fantasy». Если наши старшие товарищи хотели сбежать от этого мира в страну мечты, где эльфы играли на волшебных лирах, а гномы ковали волшебные мечи, чтобы сразить вечно злых драконов, а интриги при любых дворах всегда соответствовали благородному, неукоснительно соблюдаемому этикету, то нам такой эскапизм был во многом чужд. Мы хотели не волшебной дверцы, которая бы уводила в райские миры страны Никогда-Никогда, независимо от того, жил ли там Питер Пэн или Арагорн и Гэндальф. Мы не хотели убегать из этого мира, мы хотели, чтобы он изменился, радикально, здесь и сейчас. Нам была нужна в самом буквальном смысле этого слова «чума на оба ваших дома».

На место Толкиена, которого читали уже скорее по традиции, не находя в нем исполнения и половины терзавших нас фантазий, встали совсем другие авторы: цинично-саркастичный Сапковский, мистический и запутанный Муркок, литературно бездарный, но гениальный конструктор миров Перумов. Их вселенные привлекали своей неоднозначностью, многообразием, постоянной сменой игроков на ролях «добрых» и «злых», своей удушающей трагичностью и безысходностью.

Но самым главным, самым привлекательным в них было абсолютное одиночество героя. Фродо даже в самый крайних, исключительных случаях никогда не остается один, есть те, кто поддержит, поможет, найдет и спасет, возьмет на себя его ношу. Нашим «героям» полагаться было не на кого, это всегда были волки-одиночки, которые надеялись только на себя, свои навыки и свою удачу. В этом плане они были такие же, как и мы. Мы тоже хотели идти сами своей дорогой, прорываться вперед без чьей-либо помощи. И ненавидели это неизбывное чувство чьей-либо преследующей нас поддержки. Ненависть к окружающему нас миру питала себя не в том, что окружающее нас так мало походило на рай, наоборот, мы жаждали ада, всеохватывающей Зоны из «Пикника на обочине».
Вот если бы ядерный удар или какая-нибудь смертельно опасная болезнь сделали каждый день, каждый миг нашего существования, стоящим борьбы за жизнь, заставили бы работать умом и телом 24 часа в сутки, только чтобы выжить и продержаться, чтобы всюду окружали опасности – это было бы то, что надо. Никто, разумеется, не сомневался в своей избранности, том, что он выживет в этой катастрофе, сможет преодолеть все беды и невзгоды. Казалось лишь, что окружающая действительность не дает нам ответить на зов судьбы, раскрыться, проявиться, показать всем себя.

Одним словом, та ситуация, в которой оказался Артем из «Метро 2033» покажется каждому из нас тем самым долгожданным воплощением мечты. Жить в метро, ютится на платформах, забыв о солнечном свете, ждать смерти в прилегающих туннелях, изредка под покровом ночи выбираться на поверхность, чтобы найти жизненно необходимые вещи. Для кого-то это возможно страшная и чудовищная антиутопия, которая не должна наступить ни в коем случае, но уж явно не для моего поколения, мечтавшего стать сталкерами, а отнюдь не светлыми борцами за «вечное царство очередного Бобра».

Забавны и другие схожие черты романа с нашей жизнью. Так сюжетная линия книги очень похожа на наши первые опыты социализации, знакомства с обществом, в котором мы живем. Символические структуры перестраиваются в социальные, и – наоборот. Артем встречает на своем пути неолибералов, скинхедов, гопников, радикальных революционеров, сектантов, - всех тех, кого мы гарантированно находили, выбираясь со «станции» своего дома, школы и двора, если не успевали познакомиться с ними заранее. И также, как и главный герой романа, так и не попали на «Красную линию», где господствуют реалии СССР. Великая сверхдержава лишь коснулась самых ранних наших годов своим предсмертным дыханием, а о том, чем она являлась, мы узнали уже по книжкам и рассказам других людей.
Идя по стопам Артема, мы искали смысла в жизни, и не находили его ни в одной религии, ни в одной идеологии - ни у кого не хватало сил ответить на наши вопросы, иначе как какой-нибудь бездарностью, будь она хоть тысячу раз пафосной, или наоборот буднично банальной. И даже те, кто случайно находили Истину в процессе своего одинокого quest’а, теряли ее так же, как и главный герой романа, осознавший, что Зло, против которого он боролся все это время, не только не было Злом, но наоборот хотело помочь – только было уже слишком поздно. Большинство же приходило к мысли, что смысла жизни нет совсем, так же, как и в первоначальном, неопубликованном завершении романа. Судьба сыграла злую шутку – обе концовки оказались для нас равноправными в своей верности.
Реформы 90-х годов сыграли с моим поколением злую шутку, не находя никакой протестантской этики в окружающем мире «дикого капитализма», мы бессознательно изобрели её в своих мечтах. Присущий нам идеализм закрыл дорогу в наши мысли всем добрым богам, которых только не придумало человечество. В наших душах осталось место только темному Deus absconditius’у, существующему лишь для того, чтобы с фаталистической безжалостностью управлять нашей судьбой, изредка напоминая нам о нашей «избранности».

Разумеется, этот «скрытый Бог» уже потерял свое право на Любовь. Роман показателен еще и тем, что главный герой не знает любви, иной кроме как скупой, черствой любви к жизни. Да и последнюю «любовью» язык назвать не поворачивается. Даже прощаясь навсегда со своим отчимом, заменившим ему отца, слово «папа» встает комом в его горле. А фотография, найденная им случайно, и возможно запечатлевшая его мать, так и останется для него навсегда загадкой, на которую нет ответа. Чего уж говорить о «спутницах жизни», которых нет и не может быть в книге, также и мы оказались лишены любимых и любящих, которых заменили «девушки» и «парни». Не став пуританами по образу жизни, мы целиком приняли духовное пуританство, запрещающее наслаждение и тепло, оставляющее только внешнюю обманку теплоты чувств.
Впрочем, жизнь и общество так и не сделали нам желанного подарка - не случилось ни ядерной войны, ни покоряющих планету болезней, ни даже завалящего биологического и химического заражения нам не досталось. Но чувство «избранности» и этика, почерпнутая совсем не из Лютера и Меланхтона, но сохранившаяся такой же по своему духу и смыслу, остались. Поэтому нам пришлось становиться профессиональными юристами, экономистами, управленцами, программистами, осваивать поле рыночной экономики. Как Артем продирается сквозь метро, так и мы бредем по жизни, уже давно спев все заупокойные молитвы по своей мечте. Но не обманывайтесь – мы не предали ее, а только спрятали ее в глубину собственной души. Как Артем идет спасать свою родную станцию, мы направляемся к строительству «новой России», которой еще - не надо очаровываться - только предстоит возникнуть. Если, конечно, завтра не случится война. Как бы хотелось, чтобы она случилась. Возможно тогда мы бы стали другими. Но об этом невозможно говорить, а, значит, следует молчать. Помолчим и мы. И сыграем на скрипке души известный только нам реквием… Реквием по нашей мечте.